Котова Е.Л. Труд души

Для меня практика учителя литературы – это труд души. Что это значит? Если через себя не пропустил(а) то, о чем хочешь говорить с учеником, то ничего не получится. Можно поразмышлять о моем труде учителя на примере сегодняшнего рабочего дня.

 

Первым уроком в понедельник достучаться до девятиклассников, половина которых отправилась на экскурсию, а часть – в поликлинику, дело непростое, потому что оставшиеся семь человек печальны, сонны и заранее подозревают во мне врага. Но, пометавшись мыслями несколько минут вокруг создавшейся ситуации, я решаю: урок должен быть. Значит, надо извлечь максимум пользы из редчайшей возможности поработать с малой группой.

 

Наша тема: «История создания «Мертвых душ»». Гоголь, как известно, пишет свою поэму в Риме. Как объяснить, почему? Я прикладываю книгу к носу ученицы: видишь что-нибудь? Нет? А почему? Лицом к лицу лица не увидать. Итак, Гоголь в Италии – стране, где творил Данте. И мы вспоминаем структуру «Божественной комедии», с ее гармонией трехчастности (Ад, Чистилище, Рай). Теперь я рассказываю о замысле Гоголя – пройти вслед за Данте, но на русской почве.

 

Перед нами – первый том «Мертвых душ», то есть «Ад» в переводе на «дантевский». Говорю: "Представьте себя на месте Гоголя. Какие «адские» российские проблемы и муки вы бы описали?" Разрешаю им назвать одну, но самую важную. Маша назвала коррупцию, Полина – экономический кризис, Илья – пьянство, Алиса – проблему сиротства, Руслан – неисполнение законов, Костя – службу в армии, Давид – экологическую проблему.

 

Затем предполагаем, что нам, как и Гоголю, предстоит провести во втором томе своего героя из Ада в Чистилище, то есть попытаться найти способ решения проблемы. Гоголю, как известно, пришлось (к радости учеников) сжечь второй том. Чичиков, наживший состояние с помощью аферы, станет во втором томе благотворителем. А есть ли выход (и если есть, то какой) для решения наших современных российских проблем? Мы совершенно честно ломаем головы над проблемами коррупции, пьянства, экономики. Ни одну проблему сходу не решить. Предлагаемое удорожание спиртного проходили, комитет солдатских матерей уже создавали, сиротам вроде бы помогают коммерческие структуры за счет снижения налога, но кардинально проблемы этим не решаются. Итак, в печку Чистилище. Не видать нам Рая…

 

А может быть, Гоголь дал нам уже ответ на неразрешимый, казалось бы, вопрос: «Что делать?» Предлагаю проверить эту версию, вооружившись, как Шерлок Холмс, "лупой" – медленным чтением. Ибо Гоголь – непревзойденный мастер детали, избыточной порой, и к этой избыточности мы присмотримся, если начнем медленно читать поэму.

 

Уже первый абзац заставляет нас удивиться новому герою русской литературы. На смену особенному человеку Онегину, непонятному самому себе Печорину, одинокому в своем пафосе Чацкому приходит господин недурной наружности, не толстый и не тонкий, не старый и не молодой. Ну и начинаем разматывать этот клубочек, останавливаясь перед двумя мужиками у трактира с их глубокомысленным разговором о колесе, проходя вслед за Чичиковым в гостиницу… И как-то так оказывается, что безымянный город и мужики, и половой, и меню, и номер гостиницы, и сама жизнь города нам безумно знакомы, понятны и не вызывают теперь раздражения избыточностью. Пир слова – вот что я дарю сегодня на уроке. Один «вечный слоеный пирожок» чего стоит!

 

Как получилось, что мы смакуем подробности, наперебой открывая друг другу чудесные находки Гоголя? Думаю, дело в том, что учитель перестал быть НАД, он ВМЕСТЕ. Я радуюсь каждому открытию, и каждый ученик имеет право и возможность высказаться.

 

С чего это началось? С максимального приближения темы урока к сегодняшнему дню – с личного участия в постановке сегодняшних проблем КАЖДЫМ. Так литература перестает быть историей, теперь она животрепещет и взывает.

 

Сделать урок личностно значимым для каждого ученика – вот это, по-моему, наиболее важная и современнейшая задача. Мне возразят, что работа в малой группе – редкая удача. (И, кстати, что делать в среду на уроке с остальными? Но я уже знаю, что делать. Послезавтра учителями станет моя "великолепная семерка". Пусть именно они расскажут, вспоминая сегодняшний урок, о наших раздумьях и гоголевском замысле, о своих открытиях и современном звучании первой главы. Глядишь, и остальные подтянутся).

 

Вообще, в последнее время мне кажется, что надо чаще «шептаться» с учениками. Разговор в системе «я – они» изжил себя на уроках литературы. Ребенок ждет разговора «я – учитель» или «я – одноклассник». Тет-а-тет становится актуален в свете того, что мы воспитываем Личность, не правда ли?

 

Кстати, самый счастливый момент в этом учебном году я испытала на уроке в девятом же классе, когда, размышляя о Печорине, ребята перестали обращаться ко мне, вообще про меня забыли, а заспорили между собой, до хрипоты, до слез. Это – учительское счастье!

 

Сегодня же на четвертом уроке пятиклашки должны были читать мне наизусть стихотворение С.А.Есенина «Я покинул родимый дом…». На прошлом уроке мы интерпретировали стихотворение, наблюдали за образностью, выразительно читали. А сегодня – урок-концерт.

 

Вспомним, как это бывает обычно: учитель вызывает по журналу, ученики скороговоркой бубнят вызубренные строфы, проглатывая, как правило, каждую последнюю строку. Скука смертная и отвратительное настроение у учителя. Думаю, учитель в глубине души понимает, что совершает преступление (полагаю, не может не понимать!). Двадцать пять человек сидят в полном ступоре и ждут своей очереди на казнь. А после того, как собственная казнь прошла, они выпадают из процесса и в лучшем случае тихо сидят.

 

Ах, как мы все любим, чтобы они тихо сидели! Если бы мне не дали посмотреть на урок такого типа со стороны (а я сама до недавнего времени считала такие мучительные аутодафе обязательным делом: зато всех опрошу, никто не ускользнет), то я и сегодня бы издевалась над собой, детьми и педагогикой. Но спасибо добрым и талантливым людям: Андрею Жвалевскому и Евгении Пастернак – детским писателям, работающим в тандеме и создающим с завидной плодовитостью повесть за повестью, одну другой чудеснее. В одной из самых удивительных их повестей «Я хочу в школу» главная героиня из спецшколы для одаренных детей попадает в обычную среднюю школу и наблюдает за подобным уроком бубнения стихов. Бр-р-р! Если посмотреть со стороны, – все это кошмар и ужас.

 

И вот сегодня я предлагаю заменить классическое чтение наизусть этюдами. Для меня это значит придумать на ходу роли для чтецов, – вот это была задача! Назову некоторые из них: ты маленькая девочка на утреннике; ты очень обижена; ты ругаешься с подругой; ты робот; ты художник, рисующий иллюстрацию к стихотворению; у тебя великолепное настроение; ты мышка, оправдывающаяся перед котом; ты солдат, рапортующий командиру; ты певица, спой стихотворение… Кто-то сам стал придумывать себе роль для выступления. Мотивация была такой мощной, что несколько человек, не выучивших стихотворение, сидели настолько выбитые из колеи и из ткани урока, что мне от души их сделалось жаль.. Выучат ли они в следующий раз? Уверена – да! (Кстати, одна из учениц, перед уроком предупредившая, что не готова отвечать, пела, как миленькая, рэп из Есенина).

 

Если задуматься, сколько в этом было смысла в плане литературы, я предвижу возражения: мол, на Есенине попрыгали, как на батуте. А где же патриотическое воспитание? Где тонкий лиризм? Где проникновенная патетика? Не было ее, правда. А надо? Мы ж на прошлом уроке по-есенински читали. Кстати, сам Есенин, думаю, не возражал бы. «Я люблю Вас, но живого, а не мумию…»

 

На уроке должно быть интересно. Интересно мне. Интересно ребятам. Интересно тем, кто заглянул на огонек. Кстати, я обожаю, когда гости становятся участниками. Драйв -вот что дарит хороший урок! Согласна, что можно «заиграться». Чтобы не скатиться в пошлость или в игру ради игры, требуется вкус – вкус учителя: ощущение дозволенного, уважение к себе и к предмету преподавания.

 

Пришла после школы домой, муж говорит: «Красивая!» Это потому, что живая. В школе – жизнь. И если мне говорят за урок спасибо, это хорошо, но ведь правильно, когда и учитель говорит искреннее спасибо за урок живого общения и доверия своим ученикам.

 

Если спросить: в чем выразится моя философия образования? В радости. В игре. В сотрудничестве. В плакавшей Аринке, которой не досталось спеть стихотворение, а через минуту смеющейся сквозь просыхающие слезы над выступлением Димы, потому что он ужжжасно всех напугал, – ему досталась «страшилка на ночь». Я визжала. Класс умирал со смеху.

 

Мое кредо: "Школа – не страшилка! Школа – это место, где тепло. Где счастье". И это «счастье – когда тебя понимают».