«Образование человека»
Ассоциация развития образования

Философия образования 5: Научно-предметное содержание - Вопросы докладчику и содокладчику


 
А.М.Ельяшевич.
Вы говорили, что математика – в основе. Математика – это не наука, это язык, об этом говорят крупнейшие математики. Математики – это поэты, которые пишут на этом языке. Берите этот язык и пользуйтесь. Я сейчас разрабатываю такой курс, где излагаю это как язык, перевожу с обыденного языка, как в иностранных языках. Если мы рассматриваем предел, то я перевожу слово предел в русском языке на предел математический, тогда сложное определение предела они легко запоминают, потому что мы говорим о границе, о расстоянии до границы и т.д. Если подойти к этому как к языку, то математика встает на свое место.
 
Марчукова:
Галилей писал: «природа говорит языком математики»
 
Кожевникова:
в обсуждении мы стараемся обострить проблему, какая это проблема?
 
Неупокоева:
в обсуждаемой теме очень важным мне показалось слово порядок. Если рассматривать содержание образования как определенный порядок, тогда появляются следующие вопросы: кто этот порядок устанавливал, каковы способы влияния на данный порядок, как происходит смена этих порядков. Можно рассматривать исторические эпохи, можно – довольно короткие периоды. Сейчас проходит обсуждение нового федерального закона об образовании. Только на моей профессиональной памяти это событие случалось трижды (1984, 1992, 2010). Частота смены этих порядков - также вопрос к обсуждению и осмыслению. Обсуждать современную ситуацию с содержанием образования имеет смысл только после знакомства с документом, который называется «Фундаментальное ядро содержания общего образования» (2009). Там, в виде концепции фундаментального ядра содержания образования зафиксирован текущий порядок. Если мы конкретный порядок обсуждаем, то у нас есть документ для обсуждения, но обсуждать его без прочтения не имеет смысла.
 
Кожевникова:
когда мы здесь разговариваем, мы не описываем социальным образом происходящую в современном образовании ситуацию. Мы говорим, представляя свою концепцию, мы делимся своим пониманием. Это может быть вопросом и к Федору, и к Светлане, исходя из их концепций образования, каков может быть этот порядок?
 
Козырев:
Это сложнейшая тема, желательно, чтобы был силен голос педагогического сообщества, я поставил бы это на первое место.
Может быть для меня это особенно больная тема, потому что я занимаюсь религиозным образованием и присутствием в содержании школьного образования религиозного компонента. Я понимаю, насколько слаб голос педагогического сообщества, его вообще не слышно. Я наблюдаю, как растет качество дискуссии по поводу религиозного образования у нас в стране, когда в нее входят всякие профессиональные соображения.
К тому же, в тех странах, где к участию в общественных дебатах привлекаются педагоги, возникают очень интересные и неожиданные решения тех проблем, которые, казалось, сталкивали лбами разные социальные группы, когда казалось, что нет выхода. А когда приходят профессионалы, вдруг оказывается, что здесь и проблемы нет или она лежит совершенно в другой плоскости.
У нас лбами сталкиваются патриоты с либералами (условно говоря), в течение пятнадцати или семнадцати лет, конца-края этому не видно, точнее, конец неизвестно какой, он наступит скоро, но какой – никто не знает. Очень важно, чтобы мы рассматривали порядок построения предметов исходя из некоторой внутренней логики. Есть логика учебного предмета, есть логика учебного процесса, хорошо, когда они обе соединяются.
В Петершуле я задал вопрос Светлане Марковне: «как вы считаете, ваш курс по истории естествознания должен идти перед изучением науки или после? Для меня это вопрос не решенный, это огромный вопрос, потому что весь смысл изучения естествознания может измениться в зависимости от этого. И задачи мы будем ставить педагогически совершенно противоположные. Что тут ответить? Это должно рождаться в русле практики.
 
Ельяшевич:
Когда мы говорим образование – мы берем общим взглядом. В свое время Меттер Я.М. сказал такую фразу, которую я очень часто цитирую: «наша беда в том, что у нас много людей с высшим, но без среднего образования». Сейчас я перестроил ее и говорю, что у нас много людей с высшим, но без начального образования.
Поэтому нужно понять: каждый возрастной период, стратегия начального образования, начиная с детского сада, стратегия среднего образования, стратегия высшего образования, стратегия постдипломного образования.
Была школа К.Мая, вы знаете какие выпускники оттуда выходили, что там было главное – сначала любить, потом учить! Сейчас закладывается очень опасная вещь, чтобы директор школы был, прежде всего, менеджером и хозяйственником. Если это будет, наша школа будет разрушена полностью. Главным был авторитет Мая, если ученика спрашивали: «ты можешь солгать? – нет, он же рассердится!» авторитет директора школы как учителя с большой буквы – это самое главное. Очень мало здесь прозвучало слов об учителе. Все определяется учителем, как сделать так, чтобы смотрели «вот так».
 
Печерская:
вопрос Марчуковой С.М. вы с явно большим интересом отнеслись к опыту ваших немецких коллег в Гёттингене и прокомментировали их урок, но недостаточно для меня. Мне хотелось понять, чем в вашем представлении отличается тот педагог в школе и педагог вузовский? Какими компетенциями должны они обладать? Чем владел тот педагог, который предложил школьникам разбираться в документах, практически герменевтически привлекая к определенной процедуре этих ребят?
 
Марчукова:
Когда приходит учитель истории в класс и видит учебник, допустим, Иванова, который завтра устареет, но сегодня по этому учебник принимают в вузах, он, как правило, спрашивает учеников: куда вы хотите поступить? В этом вузе спрашивают по этому учебнику, а в этом – по этому… И тогда, вместо того, чтобы работать с документом, ученик работает с учебником Петрова, потому что в том вузе, куда он поступает, почитают Петрова, а Иванова, наоборот, порицают.
 
Печерская:
меня все-таки интересует, что вы выделяете как главную компетенцию учителя в школе и преподавателя в вузе, даже когда они используют один прием?
 
Марчукова:
Если я правильно поняла ваш вопрос, ситуация принципиально другая. Человек в школе получает общее образование, он еще, может быть, не решил, в какой вуз он пойдет. Скорее всего, разница в глубине чтения, в глубине подхода. Видеть главное в тексте должны учить в школе и более специальный подход в вузе, как мне кажется.
 
Козырев:
Понятно, что квалификация учителя в школе должна включать в себя целый спектр компетенций, из которых предметная подготовка является только частью. Для того, чтобы работать в вузе, этот человек может быть хорошим ученым. Его предметная подготовка должна занимать ведущее время. Учитель в школе должен обладать особой методологической культурой, он должен обладать коммуникативными навыками, более высокими, чем вузовский преподаватель, он должен обладать организационными навыками, быть организатором, что совершенно особая область профессиональных компетенций, это почти специальная подготовка и, конечно, у учителя должна быть харизма. Я думаю, что в школу должен происходить гораздо более жесткий отсев, чем в ВУЗ.
 
Гершаник:
принципиальная разница заключается в том, что вузовский преподаватель может сказать: «я не знаю», а школьный учитель не имеет право так говорить.
 
Марчукова:
Он обязательно тоже должен так говорить, учитель тоже может так говорить.
 
Ельяшевич:
Считать, что все можно знать или что на все вопросы есть ответы – это ошибка.
 


 

вернуться назад
    

     © 2010-2024 Ассоциация развития образования «Образование человека». При использовании материалов сайта ссылка на авторов обязательна.
© Маргарита Кожевникова, тексты сайта

Приносим извинения за отсутствие редактуры в расшифровках семинаров! В настоящее время движение ОЧ, Семинар и сайт ОЧ существуют исключительно на волонтерских началах.
За всякую финансовую поддержку будем признательны!